Как я обучался гештальт-подходу, и что из этого получилось.
Отныне в моей крови официально содержится пара капель гештальт терапевта. Я прошёл базовую ступень подготовки, приобретя офигенный опыт, впечатлениями от которого хочу поделиться.
У нас в Перми есть целое гештальт сообщество, а его голова — в Московском гештальт институте. Первая ступень — это групповой курс длиной в полтора года. Его цель — заобщаться с людьми, чтобы отследить многие свои реакции и переживания, испробовать новые способы коммуникации и разобрать это и многое другое с профессионалами. Курс вели прекрасные психологи, подкрепляя его лекциями и сессиями, раскрывающими принципы работы гештальт терапевтов.
Как показала теория и практика, любое изменение — процесс болезненный, но пиздец какой азартный. Групповая терапия азартнее во много раз, потому что людей много, мнений много и опыта больше в разы. Пока ты анализируешь поведение людей, — замечаешь что-то про себя, они — про тебя, все вы этим делитесь, а психологи то разнимают вас, то сталкивают, делая процесс живым, а контакт — насыщенным. Повеселились мы на славу, и все остались живы.
Больше всего меня вдохновила возможность увидеть людей с не фасадной стороны и узнать, как много интересного и живого, на самом деле, кроется за пустым стремлением понравиться другим. Люди прекрасны в своей сложности, умении раскрыть себя с неудобных, неприглядных, но важных им сторон, а не только с «хорошей», узкой и подчас выдуманной. Когда человек преодолевает сомнения, страх и чувство собственной уязвимости, он становится готовым обратиться к людям с тем состоянием, намерением и потребностью, которые он проживает. В этот момент он становится ценным, живым и явленным, привнося в контакт энергию, обмен, цель и смысл. Напротив, парадная милота, установка излучать благополучие, успешность и расположенность, заслоняют истинного человека и помимо рвоты вызывают либо желание встряхнуть и узнать, что он за фрукт, либо оставить его, успешного и милого, продолжать заниматься самолюбованием в одиночестве.
Очень важно, чтобы раскрытие человека не превратилось во вскрытие. Не всякий вот так сразу доверится и сделает шаг к людям во всей своей настоящности. Процесс появления — добровольный и довольно муторный, из-за чего его не все выдерживают и захлопываются как устрицы. Благо, на курсах деваться было некуда и всё-равно пришлось созревать и вылезать из раковин, хотя, что делать с их содержимым, не всегда было ясно даже их владельцам. Например, человек, отрицавший в себе гнев, или не допускавший для себя возможность быть слабым и беззащитным, или не принимавший свою агрессивность и жажду власти, оказывался в крайне затруднительной ситуации, обнаружив что эти состояния — тоже он, при этом не имея опыта адекватного обхождения с ними. Таких противоречивых открытий самих себя за курс было совершено довольно много, и все как-то потренировались поработать с их результатами.
Вообще довольно любопытно было замечать, насколько впечатление, которые люди стремятся произвести о себе, может сильно отличаться от реальных эмоций, которые они пробуждают. Невербально они сообщают о себе и своём состоянии гораздо больше, чем пытаются выразить словами. Иногда носки и положение ног человека говорят больше, чем его глаза, а позитивно подаваемая интонация выдаёт если не убийцу, то уж точно садиста. Как оказалось, это не только мои наблюдения, а это так работает: человек всем своим существом от слов и одежды до позы, движений и дыхания оставляет в других определённый отклик. Эти отклики мы и пытались интерпретировать, выясняя, правдивы они, или нет.
Самое грустное, что очень часто люди всю энергию тратят на поддержание образов хороших мальчиков и девочек, незаменимых мамочек и бесценных дяденек, а не на реальное взаимодействие с другими людьми. Эти образы когда-то навязали добрые родители, святое русское общество и недостаток разных, сложных примеров вокруг. Обычно люди очень сильно держаться за эти образы, ведь при отходе от них теряется контроль, появляется страх, и начинается сплошная импровизация и не дай Боже, новый жизненный опыт.
Когда эти образы отходят на второй план, очень интересно увидеть некогда божьих одуванчиков возмущёнными, разгоряченными и агрессивными, а всё превозмогающих силачей и невозмутимых сучек — хрупкими, замедлившимися, и способными быть уязвимыми. Обычно за всем этим почти всегда стоит какая-то явная нужда, и именно она и готовность раскрыть её делает людей людьми, создавая прецедент для встречи и взаимообмена с ними.
Щекотливый вопрос состоит в том, что эти нужды частенько даже в теории не могут быть легальными, ведь мало кто, взбираясь на стульчик с намерением рассказать очередной стишок в обмен на конфетку, сознаётся, что он мечтает повелевать людьми, жрать конфеты горстями и даже фантики за собой не убирать.
К сожалению, многие проблемы отдельных людей это накопленные айсберги каких-то глобальных сбоев системы всего общества. Оно знает всё о терпении, но не знает, когда пора действовать. Люди на зубок знают, «как принято», но не понимают «чего хочу». Нас учили быть милыми, но не учили быть злыми. Как будто наше общество не накопило достаточного опыта адекватного обхождения с бурными эмоциями, нуждами и вообще энергией, фрустрируя всё, чего оно не понимает. Мне кажется, если бы мы лучше знали, что мы чувствуем и как это реализовать, мы могли бы вовремя реагировать, делая жизнь эффективнее, и в ней бы появлялся выбор. Но никогда не поздно всему этому научиться. Любой опыт можно добрать и делать надо это вместе с людьми, давая что-то взамен.
P.S. В качестве иллюстрации к посту предлагаю замечательную модель человека, метафорично, но очень точно предложенную замечательным терапевтом и очень дорогой мне Ольгой Чингилиди, которая и привлекла мне в этот курс и вообще в гештальт-подход. Суть модели заключается в том, что человек мыслит себя прекрасным сосудом, целиком заполненным амброзией. Рисунок представляет собой более реалистичное соотношение того, чем в действительности он заполнен, и с чем надо разобраться, чтобы добраться до амброзии
